Отчеты (Хи 2000) Дол Амрот
Посвящается Леди Эстельвен,
сумевшей сделать невозможное:
всего за неделю
стать для моей ревнивой гвардии
родной матерью.
Предисловие
На этой Игре я пережил многое как капитан команды Дол Амрот, как Лорд Имрахил, как дунадан Келег… Я не
умею придумывать то, чего не было, и потому пишу лишь то, что видел, и глазами того, кем был. Неважно, кто он –
персонаж или игрок, капитан, дунадан или Лорд.
Дол Амрот.

Город
И город фрегатом идет в закат, надевши лохматые облака на тонкие шпили.

Наш замок было видно издалека, он стоял на мысу, на склоне холма.
Над морем. Еще перед игрой, когда было запрещено пить воду из озера, народ Дол Амрота быстро это обыграл:
озерная вода была объявлена морской, и, соответственно, для употребления внутрь непригодной.
Город… это было красиво – стены из голубой, небесного цвета ткани и, посредине, огромная прямоугольная и
несколько неприветливо выглядящая башня. Трехметровый сруб «в лапу», над которым развевались знамена с изобра-
жениями лебедей. Мы боялись, что случись ветер - все это тканевое великолепие унесет и, перед самой игрой случи-
лось то, чего мы опасались: на море разразился настоящий шторм, вся поверхность воды покрылась барашками. Я как
раз был в Умбаре (смотрел – что где), срочно вернулся назад – стены стояли как влитые, только красиво изогнувшись
под напором стихии. За пределами крепости ветер свистел, я зашел в ворота и остановился от нахлынувшей тишины, –
внутри крепости движения воздуха совсем не чувствовалось. Только скрипели столбы, да шуршала ткань. Как на боль-
шом корабле, когда он идет попутным курсом – со скоростью ветра…

Люди
Выше нас не пускает жизнь, а ниже – мы не умеем.

Как на корабле… Гвардия звала меня кирьятар – капитан и, входя в город, я это особенно остро почувствовал. Я
по-настоящему умею управлять парусником, в молодости немало отходил на яхтах. И здесь - все работало, каждый был
занят своим делом, командовать мне приходилось редко - все и так знали, что нужно делать и как. Два года подготовки
давали себя знать. Как-то напор ветра был такой, что сломало один из столбов, – команда деловито и без авралов его
заменила. Впрочем, в своей гвардии я был полностью уверен, – беспокоился о мирных жителях, для многих из которых
это была первая Игра. Для очень многих… Команду Дол Амрота составляли люди из Иркутска (гвардия), Екатеринбур-
га, Челябинска и Златоуста. Потом появились пермяки, магнитогорцы, жители других городов… у нас было хорошо, и
многие, приходя сюда в первый раз, переселялись насовсем. В городе места уже не хватало, и под стенами крепости на
нашем лебедином холме начала расти слобода. Я напрасно боялся, нам очень повезло с людьми. Не могу назвать ни
одного, кто был бы обузой для команды. А Челябинск для нас стал почти родным городом, мы столько пережили вме-
сте, что… ну невозможно после этого остаться чужими! И бегут теперь меж нашими городами письма…

Начинается!
На собачьей вахте ожидания чуда…

Я сильно тревожился перед игрой – получится ли то, что задумали мастера, что хочу сделать я - и поводов для
тревог было предостаточно. Вплоть до последнего дня перед игрой Гондор состоял из Дол Амрота и Дачи Фарамира.
Мастера своего я так и не видел, вокруг бродили только дикие харадцы и, при мысли, что большинство игроков похо-
жи на них, нам становилось нехорошо.
Но однажды вечером, незадолго до Игры, мы услышали издалека, от самой долины Рингло крик: «А это, навер-
ное, Дол Амрот!» Впервые название нашего города правильно произнес кто-то из проходящих, (все говорили Дол Ам-
рОт) и я обернулся. Это была, конечно, Лорка, и мы с Эстельвен спустились к ней. И вот тогда, слушая ее слова о
Гондоре и о том, что нам еще нужно сделать (а мы-то думали, что уже все готово…) я поверил – получится! Рядом с
Лоркой чувствовалось – будет Игра.
Впервые на моей памяти к началу парада в крепости было готово решительно все - стены, башня, ворота, лест-
ница, столы, дворец, флаги, форма, оружие, стрелы.… Оставались лишь мелочи, типа уличных фонарей или достройки
библиотеки. Мы даже успели немного отдохнуть и появились на параде во всей красе. И, впервые, я увидел на игре
Флаг и Гимн. Большое синее полотнище флага пронесли по кругу (и среди несших его было двое иркутян), потом был
гимн. «Лебединая сталь в облаках – вперед!». Гвардия решила, что лебединой сталью можем быть только мы – и лебе-
дей у нас по эльфийской традиции 12 (на флагах и щитах), и стали немало (одних стандартных гвардейских кирас пять
штук, да кольчуги на всех) Остается только – вперед! И мы, окрыленные, вернулись в свой лебединый город.

Город Светлых Людей
Вспоминая дорог, по детским снам, в которых был крылат…

Когда-то, еще за полгода до Игры он мне приснился. Мне очень редко снятся сны – раз или два в год, но этот я
запомнил навсегда. Мощная башня, площадь перед дворцом, сам дворец, цитадель гвардии... Это была мечта – и эта
мечта осуществилась. Главное же было – люди. Просто всюду был свет, он отражался от неба, небесной голубизны
стен, и, падая на лица, делал их красивее и светлее. Я очень любил возвращаться в наш город - так легко и спокойно
там было.
Так было. Или это был сон? Стол в виде корабля, идущего на Запад, колокол на башне, отбивающий время от
рассвета, речь, пересыпанная эльфийскими названиями настолько, что наши гости не сразу понимали, о чем разговор…
Даже сахар называли лисбритом, это была игра – придумывать всему названия на тех обрывках квэнья и синдарина, что
мы знали.. И универсальная присказка, на вопрос: “Почему так, а не иначе?” люди весело отвечали – «А у нас, в Дол
Амроте, ВСЕГДА так было!»
Мы в шутку пели «Давай покрасим Средиземье в синий цвет!», наши знаменитые синие щиты с лебедями поро-
дили песню «Крашены двери голубой краской». Но главной песней для нас оставался «Идиотский марш» Медведева.
Кто знает, тот поймет…. То, что война не обойдет нас стороной, здорово чувствовалось, стоило только выйти за ворота
крепости. А, глядя на недостроенный и полуразвалившийся одновременно Минас Тирит, мы чувствовали себя единст-
венной опорой Света в Средиземье. Мы стояли на границе, дальше был только Мордор и Харад. Дальше быта тьма…

Назгулы
А с тобой все будет просто и больно, как укус гремучей змеи…

Однажды я ехал со свитой из Минас Тирита. И увидел недалеко от реки Рингло закутанную черную фигуру. «Кто
ты?» неприятно шипящим голосом спросила она. «Я Имрахил, сын Адрахиля, Лорд Дол Амрота», - привычно ответил
я. «И странно, что находящийся на землях Белфаласа не знает их правителя! – А кто ты сам?». Фигура молчала. «Скажи
– ты человек?» – «Да, я человек» прошипел мой собеседник. Но мне уже наскучил разговор, я торопился домой, к Леди
Эстельвен и, бросив: «Этого достаточно», я тронул поводья и поскакал дальше.
Потом уже я узнал, что это был назгул или улайрэ – «бессветный», раб кольца и слуга Саурона. До нас дошли из-
вестия, что они ходят по землям Гондора и ничего с ними сделать нельзя. Двое из них приходили под стены Дол Амро-
та и пытались смутить души моих людей. Это было смешно – как можно внести хоть кусочек тьмы туда, где сияет свет?
И они ушли, ничего не добившись.
Чтобы вернуться вооруженными. Когда бессветные в следующий раз появились под стенами крепости, они были
уже не одни. Назгулы заявили, что хотят говорить с правителем, и я вышел на башню. Поговорив со мной, и ничего не
добившись (а что можно добиться от Лорда руганью по поводу его полуэльфийского происхождения?), они попытались
поговорить с людьми города напрямую. «Вы люди – свободный народ. И вы не обязаны подчиняться этому эльфийско-
му отродью. Арда создана для людей! Свободные люди Дол АмрОта! Что вы выбираете – жизнь под властью эльфов
или свободу, которая дает Тьма?» Я улыбнулся и повернулся к своим. «Ну что, люди Дол Амрота, выбирайте!» Громо-
вой хохот был мне ответом. И ответом назгулу. Смеялись все – и это был не издевательский смех орков или высоко-
мерный – кольценосцев. Просто это было совершенно не представимо – каждый, кто пришел сюда, кто был здесь, сде-
лал этим свой выбор. Мы были счастливы - и не представляли себе другой судьбы. Кто-то закричал с башни: «Вы здесь
обращаетесь к людям Дол АмрОта, а здесь – Дол Амрот! (Ударение на А). Так что извините – это не к нам!» Я поду-
мал: «Утративший даже пламя Эру, бессветный – предлагает свободу? Причем тем, кто свободен и счастлив? Пришед-
ший из Мордора хочет, чтоб ему поверили? Не понимаю, на что он рассчитывает. Или это глупость, или…»
Назгулы расступились, и я увидел девушку. Молодую совсем, почти девчонку. Связанную. Кажется, я видел ее в
нашем городе… «Гламхот фингулдур» вполголоса выругался я, сердце екнуло.
- Эй, лорд – услышал я голос одного из назгулов. Это дунаданка, и она в нашей власти. Если ты спустишься к
нам, мы отпустим ее. Иначе… его слова прервал отчаянный крик девушки
- Лорд Имрахил! Не выходите! Они убьют вас!
- Иначе – продолжил назгул, ей сейчас будет больно
Я слышал, что назгулы сами редко причиняют боль, – но с ними был волколак! «Лучники на башню» – тихо ско-
мандовал я, но уловка не удалась – назгулы закрыли волколака собой, тратить же на них стрелы было бесполезно….
Если отдать приказ о вылазке – даже гвардия Дол Амрота не может противостоять крику назгула, и я только потеряю
людей. Тэль! Я могу только смотреть...
И волколак один за другим стал отгрызать девчонке пальцы. На мир как будто пала пелена. «Все потемнело в
глазах» – это не метафора. Над крепостью повисла абсолютная тишина.… Как страшно – когда большой город, полный
людей, окутывает тяжелое молчание. Не будь я лордом, колебался ли я бы хоть секунду? Но я - правитель, и отвечаю
не только за себя… и помню судьбу последнего короля Гондора. Я отвернулся и отошел от стены – передо мной мгно-
венно выросла стена железа, кто-то из гвардейцев сказал: «Мы не пустим тебя!». Так. Поднимаю глаза и чеканю: «По-
звольте вашему Лорду самому принимать решения!». Гвардия, чуть помедлив, расступается. Что – ж. Я и они – мы ду-
маем одинаково, выходить к пришельцам из Мордора – глупость. Только почему так больно…
Назгулы на некоторое время прекратили пытку. «Эй, закричали они! Тебе тут послание от девчонки!». Я поло-
жил его в наременную сумку и отошел от стены. Мир был сер, и я не узнавал его, на минуту потерявшись в окружаю-
щем сумраке. Очнулся я от удара - назгулы бесновались под стеной: молот одного из них взлетел над ней и сбил флаг с
угла башни. Еще удар – и хватается за руку раненый Курунэн. Другой флаг перевесили подальше, до главного знамени
назгулы при всем желании не смогли бы дотянуться – и я отдал приказ всем уйти с башни. Я уже подходил к лестнице,
когда что-то мелькнуло, и я почувствовал, что руку пронзает холодом. «Тэль! Этого еще не хватало!» – но никто раны
не заметил, даже сам кольценосец, и я решил до времени скрыть ее от своих. Плащ – хорошее прикрытие! Открываю
послание…

Айя, лорд Имрахил!
Жаль, что нам довелось встретиться так! Я не думаю, что проживу сегодняшний день – меня ведут в Мордор.
Потому прошу, помяните ушедших вечером, на закате солнца…
Намариэ!
Хельвен
Не спускайтесь к улайрэ – им нельзя верить!

Вот и все. После этого я долго стоял, уткнувшись лицом в стену. Тьма впервые спустилась на наш лебединый
город. И это было больно… слишком больно.
Вернуло меня к жизни только сознание долга перед моим городом. «Ну ладно – боль болью, а Лордом я остаюсь,
и мои обязанности ждут меня» - думаю я, пересекая площадь. Город оживает, и тень потихоньку уходит. Впрочем… -
отвечая на приветствие гвардейца, поднимаю руку…. Пытаюсь это сделать – холод сопротивляется, и у меня получает-
ся только слабое подобие воинского приветствия. Стараясь не замечать удивленного взгляда охтара, посильнее завора-
чиваюсь в плащ и исчезаю во дворце.

Эльфы
Сказка легкая эта…

Когда я еще не был Лордом, я был кирьятаром тяжелой конницы Дол Амрота и потому многих из гвардейцев
знал очень хорошо, особенно тех, кого сам когда-то принимал в гвардию. Одним из таких охтари был Фалмарилл. В
молодости он видел эльфа, и тот так запал ему в душу, что Фалм (как мы его звали) ушел из дома, где его хотели сде-
лать торговцем, на север – искать эльфов. Вернулся он нескоро, и, по рассказам, дошел до самого Лориэна. Я вызвал
его во дворец.
- Охтар Фалмарилл. Случилось так, что бессветный ранил меня, и помочь здесь могут только эльфы. Ты когда-
то видел их, ты знаешь, где их искать. Я освобождаю тебя от обязанностей караульного и передам кано Нэн-
лису, чтоб он заменил тебя кем-то из второй канты.
- Анва, мой лорд. Я найду эльфов и вернусь.
Фалмарилл вышел, и вскоре я услышал стук копыт, я же остался в тронном зале. Курунэна лечили в обители це-
ления, мне же нельзя было выходить из дворца: рану правителя удалось скрыть от народа, и только наши лекари входи-
ли во дворец и поили меня каким то горьким питьем, от которого хотелось спать. Рука болела и не слушалась. Так в
полусне и в бреду текло время.
Кто-то касается моего плеча, я открываю глаза. Вокруг люди… и кто-то незнакомый. Это эльф! Как давно я не
видел дивного народа! «Маэ», - шепчу я, голова опять наливается тяжестью. Глаза слипаются, сквозь дремоту я слышу,
что вылечить меня могут только в Имладрисе. И я должен покинуть Дол Амрот! Когда эта мысль до меня доходит, я
пытаюсь прогнать сон и поднимаюсь с трона. «Атани! Если мне для лечения на какое-то время нужно покинуть мой
город, тут ничего не сделаешь. Но придется объявить все это народу Дол Амрота!»
И вот я на площади, рядом, как всегда, леди Эстельвен, вокруг люди, которых я люблю. Я вглядываюсь в их ли-
ца. Там тревога и усталость, но уныния нет, все сосредоточенно деловиты. Как хочется сказать что-то хорошее, вернуть
то безмятежное счастье, что было здесь совсем недавно! Стараясь смотреть поверх голов, чтобы не видеть то, что мои
слова сделают с людьми, говорю о ранении и о том, что нам с Курунэном нужно уехать.
- Командиром гвардии на время моего отсутствия назначаю кано Нэнлиса. Я вызываю его и передаю посла-
ние от Хельвен.
- Атани! Я снова вижу их лица, и растерянность на них отзывается болью.
- Я вернусь. Энье тулува!
Ко мне подводят коня, и мы уходим с площади, люди все так же молча стоят, смотря вслед. И опять - как будто
тень мелькнула в высоте и закрыла солнце. Проходя через ворота, я спотыкаюсь, в глазах темнеет…, и вздох боли про-
носится над всей крепостью. «Неет. Лорды не падают», - я успеваю ухватиться за стену и удержаться. Мои люди любят
меня, только это сейчас приносит им лишь страдания….
Дорогу я не помню. Сон, бред, боль в руке смешались в какой-то мутный туман, единственное, что вспоминается
– незадолго до конца пути, когда эльфы вокруг уже говорили, что мы подъезжаем к Имладрису, я увидел охтара Фал-
марилла, сидящего на перекрестке и курящего свою трубку. «У тебя все хорошо?» – спросил я, но он лишь махнул ру-
кой, кони шли быстро и я не смог разглядеть что-то подробнее. «Все-таки, он дошел», – мелькнула мысль.
Дальше я помню сразу каминный зал. Передо мной стоит высокий эльф, и по тому, как к нему относятся другие,
я понимаю, что это – владыка Элронд. Собрав остатки сил я выпрямляюсь, беру свою непослушную больше правую
руку левой, и приветствую эльфов и владыку, как положено воину Дол Амрота: «Маэ и квэнди!»
«Квэнди? Мэллони! Вокруг тебя друзья!» – и смех разносится вокруг. Я не понимаю его причин, но от этого ве-
селья, от самого звука этих прекрасных голосов становится так хорошо и спокойно, как не было уже давно. Эльфы…
Сил прибавляется, смотрю по сторонам, но меня уже ведут куда-то, укладывают. Звучит музыка, она вплетается в шум
ветра в вершинах деревьев, и я полностью отдаю себя тому, что делается вокруг. «Вы – люди»,- говорит голос где-то
рядом: «Вы сильнее нас. И ты победишь!». Музыка нарастает и замолкает, звучат слова, из меня уходит жизнь и прихо-
дит вновь, очищенная от тьмы, легкая и светлая как вода горного ручья, питающего Рингло.
Вот и в глазах светлеет, как будто с них сдергивают черную полупрозрачную сетку, заслонявшую этот свет все
время до этого. И я вижу стволы высоких деревьев, уходящих в небо. И небо, и плывущие в нем облака, и тишина.…
Чувствую себя заново родившимся, видящим все это в первый раз. Вдыхаю чистый, прозрачный воздух, легко и хоро-
шо, двигаться пока не хочется, чтобы не нарушать это чувство…, но придется. Легко вскакиваю на ноги и, еще раз
склонив голову, отдаю честь старшему народу: «Благодарю вас, квэнди!». Эльфы, лишь улыбаясь, молчат мне в ответ,
да и что скажешь? Они просто таковы, что не могут быть другими, не могут не нести свет! Меня приглашают к столу, и
пока мэллони лечат Курунэна, я сижу, наслаждаясь чистой водой из бокала и тем теплым светом и спокойствием, что
разлиты вокруг.
Нас приглашают остаться, но быть там, где хорошо – непростительная роскошь для правителя, его судьба быть
там, где должно. Вскакиваю на своего Белого, и мы с Курунэном едем прочь. Я не оглядываюсь – слишком хочется
сбросить еще, хоть на минуту, тяжесть власти и прожитых лет, и снова почувствовать себя мальчишкой, проснувшимся
однажды в лесу среди эльфов…

Домой!
Я дойду к тебе – потому что живу.

Домой! Чем дальше назад уходит лес эльфов, тем больше меня тянет вперед. Я знаю, что меня любят и ждут – и
что может быть для человека дороже? По дороге я вижу на том же месте живого, невредимого и все еще курящего свою
трубку Фалмарилла, и в рассказах об его странствиях (а прежде чем нашел эльфов, он прошел немало и даже потерял
лошадь) время течет незаметно. Вот уже показались по левую руку стены Минас Тирита. Я решаю, раз уж так сложи-
лось, нанести краткий визит к Наместнику и, отослав сопровождающих в Дол Амрот, привычно прорываюсь через бес-
толковую стражу ворот в Цитадель. Башня Стражи лежит в развалинах – по словам жителей, она пострадала от урагана,
который недавно обрушился и на наши стены. В крепости царит нечто среднее между разбродом и военным положени-
ем, часть жителей занимается восстановлением города, часть ничегонеделанием, а остальные пытаются сделать так,
чтобы первых было больше, а вторых - меньше. Все это смятение порождает шум, сильно бьющий по ушам после ти-
шины и музыки Имладриса. Встречные патрули пытаются меня задержать, несмотря на дерево со звездами на груди, но
уверенный тон человека, привыкшего командовать и слова «первый советник Наместника Денетора» каждый раз дейст-
вуют.
Мы договариваемся о некоторых военных вопросах с Наместником (сильный и благородный, но усталый прави-
тель большого города), потом говорим о Рохане и лошадях с Лордом Боромиром (если в крепости есть кто-то, умеющий
наводить порядок – то это он. Производит впечатление мужественного воина и благородного командира). Наконец –
дорога через Рингло, дорога к родным воротам. Я вхожу в город – и Нэнлис приветствует меня перед строем гвардии.
- Айя, лорд Имрахил!
- Айя, охтари!
Я смотрю на лица, пытаясь прочитать, что здесь произошло без меня, как справился роквен Нэнлис…, лица тор-
жественно - хмуры и непробиваемы.
- Я обещал вернуться – и я вернулся! - говорю я своему народу, и крепко обнимаю ту, что меня ждала.
Леди Эстельвен снимает с меня амулет, что всякий раз вешает мне на шею при обряде прощания, и я оконча-
тельно чувствую, что вернулся домой.
Дома сейчас тяжело – двое горожан, городской сумасшедший и главный библиотекарь погибли, выйдя из города.
Враги не могут справиться с гвардейцами и устраивают засады на мирных жителей. Вокруг то и дело показываются
мелкие группы харадримов, бродят назгулы, в общем, – идет война.
Ну что ж – все как всегда. Война идет уже многие сотни лет, и я не помню, чтобы было иначе, только сейча
ощущение надвигающейся тьмы сильнее – мы стоим на границе. Приказываю командиру ополчения Тауру не выпускать никого из города без вооруженной охраны.
Также узнаю, что Скай, начальник почтовой службы Гондора, живущий в пригороде, носит письма в Мордор.
Вызываю его к себе – слишком многое указывает, что этот человек может быть предателем. Но никаких доказательств нет – деятельность почты не принесла, насколько я знаю, никакого вреда Гондору и я отпускаю этого человека с условием, что все письма в Мордор и оттуда должны проходить через мои руки. Сам же отдаю распоряжение на ночь замуровать тайный проход, ведущий из пригорода в стены Дол Амрота – так будет спокойнее.

Ночь
Там, где звездно и лунно

Утомленный всем этим днем, и предчувствуя, что следующий день будет тоже – за год, валюсь и мгновенно засыпаю прямо во дворце.
Ночь. «Лорд Имрахил, вставайте!» Я профессионально просыпаюсь по тревоге и подскакиваю, звеня кольчугой и хватаясь за меч. Это охтар Фалмарилл, он говорит: «Лорд Имрахил! Там принесли то, от чего погиб Нарготронд!!!» Бррр. Ладно, пусть. Я в упор не помню, что это, особенно разбуженный посреди ночи, но выхожу из дворца и иду смотреть. Ночь, костер, плачущая эльфийка, в остальном - все спокойно. Сделав два круга вокруг костра, и ничего опасного не заметив, снова валюсь и засыпаю, доверив ночь гвардии.
Наутро я, как всегда полчаса от восхода солнца и до подъема в городе – на ногах. Первая канта, стоявшая эту ночь (и день перед ней) выглядит очень усталой, но глаза горят. Ночью приходили эльфы, пели под стенами, смотрели на звезды с башни… «Лежу я, смотрю на звезды. Слышу – песня. На квэнья. И не всем известная «А Элберет Гилтониэль», а что-то совсем незнакомое, но такое эльфийское!» – это восхищается роквен Нэнлис. «Стою я на башне, и нужно мне вниз спускаться. А на лестнице эльфийка сидит. Настоящая! Не мог же я ее согнать? Еще днем думал – убьюсь я или нет, если в латах с башни прыгнуть? Ничего, выдержал!» - это опять Фалмарилл. На секунду завидую ему, но отгоняю эту мысль. Со мной тоже когда-то такое было…, все бывает когда-то в первый раз!
Подходит время, час от восхода, и в который раз гвардию и город будит мой голос: «Атани, Подъем!»

Лебединая сталь в облаках
Его учили улыбаться во сне…

Утро в городе. Спокойная тишина и солнце, вчерашней тьмы совсем не чувствуется. Передавшая подзорную трубу стражей города первая канта спит под стенами. Я всегда удивляюсь выражению лица людей, снимающих доспехи, – сам каждый раз через это прохожу, но никак не могу привыкнуть: счастливая улыбка каждый раз как будто сама освещает лицо, когда после трудного дня кольчуга, наконец, сваливается с плеч. Жители наводят порядок в городе (последствие первого сегодняшнего указа Лорда), пришли люди из Эсгарота и сообщили, что там сегодня будет ярмарка.
Эстельвен просит, чтоб я ее туда отпустил – я с легким сердцем соглашаюсь, с эсгаротцами у нас очень хорошие отношения, они обещают перековать оружие по минимальным ценам… но этим пусть занимается Лорд Эльфир, не люблю лезть в хозяйственные вопросы.
Вижу в городе… Хельвен! Вот это – радость! Она жива, ее отпустили из Мордора под честное слово, что она туда вернется. В эту темную землю… брр! Хельвен прячет изуродованную руку…. Как жаль, что я не ее Лорд и не могу запретить смелой девушке лезть в эту войну! Погибать на войне – привилегия мужчин. Впрочем… у дунаданов Севера свои тропы и я с удивлением узнаю от нее, что в моем городе их живет не так уж мало, и они не боятся крика назгула…
но и немного, не хватит, чтобы отстоять в случае чего стены, да и брони у них нет. Так… оказывается, и Лорд не все знает – нужно будет вызвать к себе Дану (я теперь узнаю достоверно, что и она – дунаданка) и расспросить ее подробно… но чуть позднее. Сейчас все вокруг так светло и спокойно, что совсем не хочется думать о смерти и темных странах, я весь погружаюсь в мирные заботы большого города. Ненадолго – разведка доносит о том, что против нас собирается большое войско. Самое странное сообщение принес один человек из народа друаданов, – он был в нашем городе несколько раз и приносил иногда ценные вести. В этот раз он был взволнован, издалека я услышал его крики: «Против вас идет большое войско! Мумаки, назгулы, множество воинов!» Я вышел к нему, но, после слов приветствия этот человек кинулся на меня с ножом, который я едва успел остановить у своего горла. Прожил он после этого недолго и я не знал чему верить, его словам или его действиям, но все же объявил тревогу. И не напрасно. Под стенами вновь появились назгулы. Эх… моей Леди так и не удалось съездить в Эсгарот! Назгулы вновь обвиняют меня в том, что, противостоя тьме, я обрекаю свой народ на смерть, никак не могут поверить что все, кто живет здесь свободны и выбрали свой Путь сами. И что я - Лорд не только потому, что сын Лорда – потому что я представляю мой народ и отвечаю за него. Слова назгула уже напоминают формальность – мне на секунду кажется, что в них проскальзывает неуверенность и усталость… но показывается войско, и назгулы смолкают. Идут харадримы, мордорские орки, умбарцы…. Да, здесь собрались, кажется, все темные силы! Через некоторое время я вижу над горо дом, так далеко, что стрелы наших лучников их не достают, два черных силуэта – огромные летучие мыши несут на себе черных всадников. Тень набегает на лица воинов, страшнее всего – бессилие…
Но что это? «Крашены двери голубой краской…», - веселый голос прорезает пытающуюся сгуститься тьму, как клинок. Я оборачиваюсь, это Синар, наша лекарь и немного лучница, ее звонкий голос разносится далеко вокруг. И через секунду уже весь город поет, и я вместе с ним…. Простая песня земледельцев звучит, как гимн, как откровение, заполняя весь мир и не оставляя в нем места для чего-то темного. Как будто вернулось то далекое время, когда песня могла быть оружием, люди поют, вкладывая в это всю душу, всю силу, всю надежду. И тьма отступает.
Песня кончилась и опять над городом тишина, лишь негромко раздаются команды кано, расставляющих людей в ожидании штурма. Страха нет - все сосредоточены в ожидании битвы. Началось. Назгулы спускаются чуть ниже, и их леденящий кровь крик воцаряется над городом. Мои воины с проклятиями падают на землю, мирные жители прячутся в домах, гигантские мыши идут на посадку. Мне удается подстрелить одну из них, но все бесполезно – упавший с высоты кольценосец поднимается на ноги. Второй приземлился более благополучно, и вот враги уже в городе. Отдаю приказ не трогать их, ударивший назгула получает ранение – а воинов у меня не так много – две канты и ополчение. Стараясь не смотреть на расхаживающих по городу черных призраков, воины готовятся к отражению штурма.
Я вызываю к себе Дану.
- Вы, дунаданы, вы можете вывести из города кого-то незаметно?
- Да, конечно, через пригород
- Тогда приказ – всем, кто не умеет держать в руках оружие – покинуть город.
- Хорошо
Гламхот! Назгул окружает магической стеной конюшню и арсенал… и если оружие и броня почти все разобраны воинами, то лошадей жалко – и мой Белый там! Горько усмехаюсь, теперь знаменитая тяжелая конница Дол Амрота располагает всего лишь одним конем – он у роквена Нэнлиса, который с посольством в Рохане. По крику назгула начинается штурм. Я опять устоял на ногах, но таких как я, очень немного, и Лорд первым встречает лезущих по лестнице харадримов. Приходится оказать им такую честь! Долгий бой с одним из их предводителей, мы оба рубимся отчаянно и яростно, я подрубаю ему колени, он, шатаясь, успевает достать и пробить мою кольчугу и падает с лестницы. Я выпрямляюсь – и получаю одну за другой в течение нескольких секунд три стрелы в горло.Вот и все… Лорд Имрахил погиб на стенах своего города, и лишь его душа теперь наблюдает за битвой.
Крик назгула. Гвардия Дол Амрота падает на землю, прикрываясь щитами. Пока воины не могут подняться, враги перелезают через стену и накапливаются на башне, осторожно подходят к краю… и их сметает поднявшаяся стальная волна. Назгул опять кричит…, и все повторяется снова, оказавшись лицом к лицу с лебединой сталью наших клинков враг не выдерживает, и только еще один вопль бессветного спасает орков и харадримов от окончательного истребления. Наш алебардщик охтар Орннэн уже устал рубить, перед ним с десяток трупов, но враги все лезут…
Назгулы кричат непрерывно, площадь города усеяна лежащими и мертвыми. Гвардейцы, люди, которых я знаю долгие годы, гордость Дол Амрота и Гондора гибнут один за другим. Вот убит беспомощно лежащий после черного крика гигант Миннэн – попробовали бы взять этого воина в честном бою! Назгул подкрался сзади к охтакаро Тинмакилу и сковал его на минуту, но этой минуты хвалило, чтоб стать изрубленным… макар Эрик, недавно принятый в гвардию, от крика кольценосца безумеет и кидается в гущу врагов, где падает, пронзенный сразу несколькими мечами.
Воины ополчения гибнут гораздо быстрее – на них нет брони и сражаться они умеют хуже, впрочем – почти все из них умерли беспомощные, лежа на земле….
Мертвые не чувствую боли. Только это меня спасает, когда я смотрю, как гибнет мой город, как рушится то, что построено за долгие годы. Вокруг все усеяно телами – и тех, кто может подняться, остается все меньше и меньше.
Среди этого царства смерти осторожно бродят орки, тыкая мечами всех лежащих. Наконец, враги догадываются открыть ворота, и большая толпа штурмующих с радостными криками вваливается через них. «Раненых не добивать!» слышится голос назгула. Он вызывает новую волну – как по команде, все раненые поднимаются и бросаются в бой, несколько секунд – и город снова наш! Назгул испуганно кричит, вернувшиеся орки ожесточенно добивают лежащих…
но они сделали, что хотели – пленных теперь не будет!
Понимая, что скоро они останутся без слуг и, если так дело дальше пойдет, им самим придется хоронить и лечить, назгулы командуют отступление и сами, с наиболее бронированными умбарцами, продвигаются к дворцу. У них на пути встает охтар Фалмарилл. Он поднимается с земли, красиво (в голову ударила горькая теперь поговорка: «У нас в Дол Амроте все делается красиво») отбрасывает в сторону щит и, взяв меч двумя руками, кидается в свой последний неравный бой. Еще двое умбарцев не взойдут больше на наш лебединый берег. Врагов остается совсем мало, но защитников - еще меньше. Последним поднимается наш оружейник, победитель недавнего турнира Курунэн. Он ранен, и левая рука висит плетью, но и таким оставшиеся враги ничего не могут с ним сделать. Бой в цитадели продолжается долго, чудом выжившие в этой бойне победители не хотят умирать, кидаясь вперед, гвардейцу же терять уже нечего, и нерешительные его противники падают один за другим. Только удар меча самого Ангмарца смог спасти их от позора и достать последнего защитника цитадели.
Вот и все. Над белыми стенами нашего города воцарилась смерть, лишь ее посланцы - назгулы бродят теперь вокруг. Орки где-то вдалеке стаскивают в кучу своих убитых, слышны стоны и ругань раненых. Пора и мне – в Осгилиат. Перед тем, как покинуть Дол Амрот навсегда, я заглядываю во дворец. Ничего не изменилось там: трон, картины на стенах, личный штандарт Лорда Имрахила перед входом – все дышит спокойствием и ждет обитателей. И тонкие стеклянные бокалы на столе – как будто нет никакой войны и вечером, как и планировалось, будет свадьба…
Осторожно, стараясь не нарушить этот покой, закрываю дверь и замираю – над городом проносится звон колокола. Даже в руках орков, сдергивающих его с башни, он не мог прозвучать иначе – легкий и прозрачный звук улетает вдаль, чистая и звонкая душа нашего города растворяется в синем небе.
Вот и все….

Осгилиат
И песни остались – знаками на камнях

Мой же путь лежит в этот мертвый город – сюда попадают после смерти все гондорцы. Встречаю там знакомыелица – вот Лорд Боромир, вот и Фарамир – что - ж, впервые все военачальники Гондора собрались вместе. Мы опускаем глаза – гордиться особо нечем, я погиб на стенах Дол Амрота, они в попытке снять с него осаду. Проклятые назгулы!
Первое задание – выбрать себе камень и раскрасить его. Свой надгробный камень? Легко! Я не художник и потому просто крашу его в синий цвет. «Начинаем покраску Средиземья в синий цвет с клинков харадримов и своих надгробных камней» - шутит кто-то. Ряды синих камней украшают кладбище Осгилиата, на некоторых надписи вязью и изображения лебедей…. Потом нам предстоит не менее горькая штука, нужно перенести лагерь на другое место. В бывшем Дол Амроте будет теперь Минас Моргул. Впрочем, нам предлагают выбор – стать гарнизоном Минас Моргула. Уже даже не смешно, наваливаются апатия и усталость. Я прогоняю их и, после переноса лагеря, решаю уйти в дунаданы. Хранить то, что еще осталось светлого в Средиземье. Кто со мной? Вызываются двое, Орннэн и Фалмарилл. Команда делится на три части – оставшиеся в живых после гибели города во главе с Леди Эстельвен, Даной, Нэнлисом и Лордом Эльфиром, дунаданы ушедшие за мной и просто мирные жители, которые пока (или уже?) ничего не хотят.

Дунаданы

Если воспоминания Лорда Имрахила можно построить в единую цепочку, то с дунаданом Келегом все сложнее, здесь я бывал во многих местах и это лишь набор ярких впечатлений.
Хоббитания
Как огромен мир! Мы с Фалмариллом и Орннэном, под предводительством Нуменэль (бывшей в прошлой жизни Хельвен) идем на Север, в Форност. Роханские степи, Брыль, гномьи горы, трактиры – везде живут люди и иные существа, и живут они совсем по-разному, и, слушая разговоры окружающих, я понимаю – мой мир, Гондор, в котором я жил до того, всего лишь часть большого и неизведанного Средиземья Наконец, перед нами Хоббитания. Хоббитская застава на границе просит оставить оружие, но Нуменэль проводит нас, и мы идем по мирной стране, о которой я знал только из сказок. Нуменэль здесь знают, она здоровается с хоббитами по именам, спрашивает про дела и про родственников. Вокруг идут разговоры о праздниках, выборах Тана, бане и прочих простых и мирных вещах, которые дико слушать после войны и смерти, царящих в Гондоре. Бегают и играют хоббитские дети, горят костры, отовсюду доносится смех.
На меня, темную молчаливую фигуру с мечом смотрят искоса и с недоумением, и я чувствую, что ходить с оружием здесь – примерно то же, что и без оружия в Гондоре – смотрят, как на человека «не в своем уме». Как много мне нужно узнать, чтобы стать здесь «своим»! Я вдруг понимаю, что стать здесь желанным гостем мне очень хочется. И еще понимаю, что правильно сделал свой выбор – хранить этот мир, этот смех и эти житейские радости от всего того, что надвигается с востока – нет для меня другого пути. Гилраэнь, предводительницы дунаданов Севера нет, и мы, помянув погибших в Дол Амроте, пускаемся в обратный путь.
Назгул Двигаемся мы медленно, Нуменэль все время отвлекается на всяческие дунаданские дела и я понимаю – главное здесь – совсем не меч, главное – не пустить тех, кто идет с дурными мыслями и обвешанный железом к хоббитам, а лучше сделать так, чтобы то железо ему захотелось снять и побыть просто человеком. У нее это получается, воины после разговора с ней выглядят смущенными и невоинственными. Я жадно ловлю каждое слово, каждое движение – скоро что-то подобное мне делать самому, времени мало и учиться нужно быстро.
Около трактира «Влюбленный кекс» нас ожидает неприятный сюрприз, навстречу движется фигура в черном, лишь горят алым светом под капюшоном два глаза. Назгул! И идет он явно туда, откуда мы пришли – и мы должны его остановить! Как? Совершенно непонятно, но мы обязаны это сделать! Опережая нас, заслоняет путь назгулу фигура человека. «Это наш, дунадан» - шепчет Нуменэль, Что у нас есть – всего лишь слова? Что, ж будем тянуть время. Безвестный дунадан разговаривает с назгулом, иногда его поддерживает Нуменэль, я чувствую себя ненужным – просто не знаю, что делать! Раздается крик – это проходивший мимо наугрим ввязывается и нападает на кольценосца. Результат известен – наугрим падает с отнявшимися руками и черной болезнью. Назгул рвется вперед, от удара его меча падает дунадан и теперь наша очередь преграждать ему путь. С огнем свечи и словами на древнем языке Нуменэль наступает на бессветного, я иду рядом, и черная фигура отступает… ненадолго, рванувшись вперед и сделав крюк он обходит нас, подбегает к воротам пути, идущего в Хоббитанию – и утыкается в молчаливо-неприветливый заслон, в воротах стоят Орннэн и Фалмарилл. Видимо отчаявшись, кольценосец сворачивает направо, на дорогу, ведущую к пещерам Синих гномов.
Уфф. Пока мы отходим от шокового состояния, Нуменэль уже кидается к раненым. С дунаданом все хорошо, они (то есть – уже мы) не болеют черной болезнью и убить их чуть сложнее, чем простых смертных. С гномом тяжелее – он наотрез отказывается идти к эльфам для лечения и, чтобы не попасть ни в Мордор ни в Дольн, выбирает третий путь – убивает себя. Тяжело понять такую смерть…, но мы отдаем должное мужеству этого воина и, переправив тело гнома к его сородичам, продолжаем свой путь.
Длинен путь из Гондора в Хоббитанию. Сколько десятков раз нам еще придется пройти по нему! Этим долгим вечером мы все-таки встречаем Гилраэнь и я, Фалмарилл и Тинмакил (Орннэн решает остаться в Пиннат Гэлин и становится там старостой) получают свою Жемчужину – душу дунадана. Недолгий инструктаж (такое странное слово!). Названия трактиров, где могут покормить и места, где нужно оставлять сообщения, много новых людей, имен, событий…
моя усталая голова с трудом все это переваривает, – слишком много всего было сегодня. Разного.
И опять – Дорога. В Пиннат Гэлин – поселении беженцев из Дол Амрота, уже почти все спят, у меня же теперь нет дома. Привыкаю к дунаданской жизни - ночую на щите под открытым небом и под синим плащом Лорда Имрахила. К изготовлению этой тонкой, цвета неба над морем ткани, видимо приложили руки эльфы: она не только защищает от дождя, – прохладной ночью под ней тепло. Но завтра я сменю ее на серый неброский плащ странника… как хорошо,что и он у меня есть! Это судьба или предвидение?
Нуменэль на щите рядом заснула через секунду после того, как приняла горизонтальное положение. Под соседним деревом ворочается во сне, звеня кольчугой, Фалмарилл…. Еще один день – за год. Пролетели всего два дня! Галадриэль
Я был в Лотлориэне и видел Владычицу. Такие простые слова…, но немногие из смертных могут повторить их, не покривив душой. Пройдя через лабиринты Золотого леса, потеряв и снова найдя себя, я видел Звезду Лесных эльфов, Красоту и Любовь этого мира. Одновременно близкую и далекую, мягкую и грозную, простую – и бесконечно глубокую. В ее Зеркале я увидел… только самым близким людям дано об этом узнать. А на прощание – она дала мне имя. «Я обычно легко даю имена, – но сейчас… это было не так просто! Я называю тебя – Страж. Ты можешь взять это имя – или отвергнуть, ты можешь перевести его на свой язык – теперь это имя твое!». Те, кто знают меня давно, оценят ее слова. Задумчивый и просветленный я выходил из Лориэна, впереди меня ждали дороги…

Дороги дунаданов

Теперь мы бродили по ним вдвоем и вместе делали одно дело - хранить мир и покой. Лишь слово было нашим оружием, как-то на половину дня мы вообще остались без съеденных временем мечей. Легкая и яркая Нуменэль брала напором и уверенностью в голосе, если же этого не хватало – вступали в дело мой опыт, логика и знание людей. Это была нелегкая работа – но каждый раз, когда я, проходя через Хоббитанию в Форност, видел веселые лица хоббитов – я чувствовал, что все наши усилия не зря. Рай на земле все еще существует, и он где-то здесь.
Форност – столица дунаданов Севера. Просто стоянка, куда бродившие по дорогам странники могут вернуться и где могут не скрывать свою западную сущность. Теперь я вижу ее при свете дня – и это воистину стоянка дунаданов!
Здесь видно, что каждый из них может отвечать и за себя, и за других: несмотря на то, что приходят и уходят они в самое разное время, готовят и спят тоже – во всем чувствуется порядок, спокойный порядок знающих, что нужно делать сильных людей. Здесь спокойно, весело и тепло. Как по разному может быть хорошо человеку! В Дол Амроте, у эльфов, у хоббитов, в Форносте – всюду можно хорошо и светло жить, но так отличались эти места!
Но на стоянках мы были недолго – дороги, трактиры с чашкой кофе для всегда безденежных странников, посты,тревоги и беготня… еще день - год пролетел незаметно.
И однажды было утро. Утро после долгой ночи, проведенной под дождем в охране брода через реку, после дико го утреннего штурма Минас Моргула, мы, едва живые, ранним утром (часа два от восхода – если по Гондорскому) шли по Хоббитании. Видимо увидев наши лица, одна из хоббитянок затащила нас к себе в норку. Я не помню, чтоб кто-нибудь обо мне так заботился, как та совсем незнакомая маленькая женщина! Мы были для нее несколько непутевыми и неправильными, но очень родными и, по ее мнению, недостаточно обогретыми Верзилами. Нас умыли, накормили до отвала, выдали пенки и спальник и уложили спать в тени.
Вот тогда я почувствовал, что стал здесь своим.
И это – уже очень много!

Последнее слово.
А мы все книгу листаем – будто не знаем, что сказке конец.

«А как же…», скажет тот, кто был там со мной. Да, здесь описано далеко не все, что было. Только то, что пронизало меня насквозь, что я сыграл, что почувствовал. Для одной игры это немало – вернее, для одной игры это уже слишком много, я пережил там больше, чем на всех вместе взятых играх до того (а их было немало, я играю уже семь лет).
Осталось самое последнее. И самое важное. После игры, когда уже многие уже уехали с полигона, собравшись вечером у костра, мы (гвардия Дол Амрота) устроили «разбор полетов». Народ сначала «разобрал» меня, мои ошибки и слабости, потом принялся друг за друга. Объективно, доброжелательно, без обид рассматривали каждого, намечали пути совершенствования, советовали, как избавиться от недостатков. Причем вел этот римб впервые – не я, я сидел в стороне и тихо тащился. Оттого – что получилось. Оттого, что народ сам, без меня поднялся после разгрома. Мы сделали то, о чем мечталось, мы пережили многое, увидели друг друга насквозь – и остались друзьями. И впервые я с командой теперь – на равных, она во многом превзошла своего капитана. Была Игра. Кто в ней победил? До сих пор мы спорим об этом, для каждого победа состоит в разном. «Мы честно сыграли Гондор и честно погибли. Потому что он был не прав – невозможно противостоять тьме силой оружия. Победили хоббиты. Победило Добро, а не Свет», сказал в последний день я…. Да, это так – и это правильно. Да, я потом узнал, что после гибели Дол Амрота многие отвернулись от тьмы, эта гибель стала «пробным камнем» для многих и многих душ. Дол Амрот стал легендой, которую немногие видели, но слышали все.
Только вот все никак не могу отойти. Недавно я понял, откуда узнаю это чувство. Так было, когда я впервые прочитал «Властелин Колец». Неземная красота - навсегда уходящие эльфы, взгляд на Запад - память о Нуменоре, тревожная тоска Фродо в конце ВК…. И звон колокола - Легенда о Дол Амроте.

Келег, август - сентябрь 2000 года.
Keleg@mail.ru
В эпиграфах использованы стихи Олега Медведева
http://polnolunie.baikal.ru

Эпилог (из послеигровой переписки)

Мнений много, но главное - мы все там были и боролись как было нужно... И мы остались светлыми... Победило добро,
то, которое согревало Шир, которое поставило на ноги твоих ребят... Нет, наших ребят... Которое давало нам с Арагор ном силы четыре дня, спя по два-три часа и колеся по всему полигону, довести игру до конца... Мы победили себя... то плохое, что было в нас... :) Вот так... И назгулов на Пеленоре мне хотелось обнять и оттащить от фарамировичей, потому, что эти назгулы были куда человечнее "белого отряда" и добрее... :)

Дана.